Заместитель председателя КС РФ в отставке Тамара Морщакова высказала мнение по поводу предложения ограничить право на кассационное обжалование приговоров сроком в два месяца
8 июля в первом чтении принят проект федерального закона «О внесении изменений в Уголовно-процессуальный Кодекс Российской Федерации», разработанный Верховным Судом РФ, которым предлагается внести изменения в ряд норм, регулирующих производство в судах апелляционной и кассационной инстанций. В частности, предусматривается установление двухмесячного срока на обжалование приговора в «сплошной» кассации. Заместитель председателя Конституционного Суда РФ в отставке Тамара Морщакова в интервью «АГ» высказала свою позицию относительно поправки об ограничении права на кассационное обжалование приговоров сроком в два месяца. Введение такого срока, по ее мнению, не только нарушает или затрудняет право на защиту, оно не согласуется с целями уголовного судопроизводства и противоречит общепризнанным принципам привлечения лица к уголовной ответственности.
– Федеральная палата адвокатов РФ отрицательно оценила проект изменений в УПК РФ, предусматривающий установление двухмесячного срока на обжалование приговора в «сплошной» кассации.
По мнению ФПА РФ, законопроект противоречит логике определения в уголовном процессе пресекательных сроков, ведет к нивелированию проведенной реформы кассационного производства, существенно ухудшая положение осужденного.
Тамара Георгиевна, высказана ли относительно проекта какая-то позиция со стороны Совета по правам человека?
– В начале февраля 2020 г. Совет при Президенте РФ по развитию гражданского общества и правам человека (СПЧ) направил документ, подписанный председателем СПЧ, на имя председателя Государственной Думы ФС РФ со своими возражениями против принятия этого законопроекта к рассмотрению в первом чтении в Государственной Думе.
Аргументы СПЧ демонстрировали нецелесообразность принятия такого законопроекта, неоправданность его никакими разумными целями, а также содержали критику в адрес доводов Верховного Суда РФ, приведенных в обоснование предлагаемых им изменений в пояснительной записке к проекту закона. Фактически аргументы Совета по правам человека, как ясно из состоявшейся уже позднее дискуссии, совпадают с мнением представителей адвокатского сообщества, и это понятно, поскольку их позиции исходят из общих принципиальных правовых оснований.
– Разделяете ли Вы позицию профессионального адвокатского сообщества и СПЧ относительно законопроекта, который получил с их стороны единодушно отрицательную оценку?
– Дело в том, что и профессиональное адвокатское сообщество, и СПЧ опровергают доводы Верховного Суда РФ, которыми мотивируется установление ограниченного срока на обжалование. Если исходить из явных и ожидаемых последствий, то он просто уменьшит число дел, рассматриваемых в девяти созданных в 2018 г.
федеральных кассационных судах – к ним поступают для разрешения жалобы со всей территории РФ. Другие обозначаемые цели, по мнению ФПА РФ и СПЧ, нельзя признать ни значимыми, ни объективно достигаемыми с помощью предлагаемого двухмесячного срока.
Хотя Верховный Суд РФ утверждает, что это поможет лучше и оперативнее организовать кассационное рассмотрение дела и обеспечить разумные сроки судебного разбирательства.
Конечно, участники процесса просто не успеют в срок обратиться с жалобой, и не будет, как сейчас, повторных заседаний кассационной инстанции по одному делу в случаях подачи жалобы осужденными и их представителями не одновременно. Эти доводы говорят сами за себя и справедливо отвергаются как не согласующиеся с правом на защиту от незаконного, необоснованного и несправедливого приговора.
Я хотела бы обратить внимание на особенность той дискуссии, которая сейчас ведется по поводу ограничения сроков обжалования. Верная критика проекта таких изменений в УПК РФ не включает, однако, в орбиту рассуждений всю конкретику принципиальных оснований.
Эти основания не позволяют установить двухмесячный срок на обжалование вступившего в законную силу и уже обращенного к исполнению приговора, в частности, и в «сплошной» кассации, по правилам которой жалоба всегда влечет ее рассмотрение в судебном заседании.
Безусловно, я присоединяюсь к утверждению, что предлагаемая новелла не может не препятствовать реализации права на защиту. Пленум ВС РФ (в постановлении от 25 июня 2019 г.
) утверждает, и ФПА РФ настаивает на том, что неисправленная судебная ошибка по уголовному делу не позволяет считать завершивший рассмотрение дела приговор актом справедливого правосудия. Эта правовая позиция была сформулирована не в 2019 г., а в 1996 г. Конституционным Судом РФ.
С тех пор она многократно звучала в судебных документах, став уже практически аксиомой. Верховный Суд РФ, декларируя присоединение к данной позиции и одновременно предлагая введение срока на кассационное обжалование, фактически ей не следует.
– Тамара Георгиевна, как Вы оцениваете существо и значение предложения Верховного Суда РФ об ограничении кассационного обжалования приговоров сроком до двух месяцев?
– Во-первых, необходимо отметить, что введение такого срока не только нарушает или затрудняет право на защиту, оно противоречит многим принципиальным положениям, действующим в процедурах привлечения лица к уголовной ответственности.
Прежде всего, это не соответствует целям уголовного судопроизводства, к которым относится вовсе не только осуждение виновного, но и защита от осуждения лица, виновность которого не может быть признана законным образом установленной.
Поэтому логично отсутствие срока для обращения в кассацию, где основанием жалобы являются такие существенные нарушения, которые повлияли на исход дела, тем более что осужденный уже отбывает наказание и обжалует он обвинительный приговор, т.е. спорит с обвинением.
Два месяца на обжалование не могут удручать сторону обвинения, потому что ей доступны все материалы дела, полученные в ходе расследования и судебных разбирательств, и не нужно дополнительно их изучать.
В то время как лицо осужденное, тем более когда оно уже находится не на свободе, нуждается здесь в гораздо большей поддержке.
Ограничение же срока обжалования, напротив, еще более ущемляет его процессуальное равенство в противостоянии с обвинением.
Равноправие сторон в хронологии развития видов пересмотра вступивших в силу приговоров от стадии к стадии все менее обеспечено. И это серьезно усиливается введением срока на обжалование для первой «сплошной» кассации.
Обвинение всегда лучше подготовлено к кассации, настаивает ли оно на законности приговора или требует возможного ухудшения положения осужденного, потому что оно из этой же позиции исходило в нижестоящих судах. Тогда как осужденный, естественно, обжалует приговор с противоположной позиции – с точки зрения его правовой неосновательности.
И для своей защиты от продолжающегося публичного обвинения, которое выдвигалось в предыдущих судебных инстанциях, осужденное лицо и его адвокат не имеют возможности должным образом подготовиться.
Введение срока на обжалование в процедуре «сплошной» кассации усиливает процессуальное неравноправие сторон обвинения и защиты.
С точки зрения объективных причин защите гораздо труднее не пропустить срок на обжалование, что приведет к дискриминации в доступе к использованию «сплошной» кассации для отстаивания интересов осужденного.
Это звучит диссонансом в сравнении с легитимной ситуацией действия в уголовном процессе правила благоприятствования защите, включая режимы проведения заседаний и запрет поворота к худшему в вышестоящих судах при проверке вступивших в законную силу приговоров.
Благоприятствование защите, поддерживающее презумпцию невиновности, всегда служило в уголовном процессе при публичном государственном обвинении компенсацией объективного неравноправия сторон, предоставляло защите некоторые более удобные временные позиции для формулирования и предъявления аргументов против обвинения. Теперь это применительно к «сплошной» кассации исчезает.
Предложенные новации ухудшают процессуальное положение осужденного.
Так, многие из них, не сумев воспользоваться более полной процедурой «сплошной» кассации, где по каждой жалобе начинается судебное разбирательство и поэтому существует большая вероятность устранения судебной ошибки, будут вынуждены обращаться в судебные коллегии и Президиум Верховного Суда РФ.
Там кассационный и надзорный пересмотр судебных актов начинается только, условно выражаясь, с разрешения судьи, который первоначально изучает кассационную или надзорную жалобу.
Это существенно сужает новые возможности защиты в «сплошной» кассации, которая именно потому может признаваться эффективным средством правовой защиты (с точки зрения европейских стандартов согласно ст. 13 Европейской Конвенции по правам человека), что доступ к ней реально обеспечен. Из-за предложенных сроков на обращение возможность доступа к «сплошной» кассации для многих осужденных к лишению свободы будет утрачена. И для них по-прежнему остаются только неэффективные средства обжалования.
Создается странное положение, которое нельзя ничем оправдать: на фоне официально подтверждаемой в нашем уголовном судопроизводстве, до сих пор так и не разорванной «связки между правоохранительными органами и судом», ведущей к обвинительному уклону, этот уклон консервируется, потому что становится меньше возможностей защищаться против него в кассационных судах. Раньше можно было возражать против него в кассации без ограничения срока, а теперь это должно быть вписано в рамки двух месяцев.
– Тамара Георгиевна, Верховный Суд РФ мотивирует такие изменения в УПК РФ обеспечением правовой определенности. Что это значит в данном случае по отношению к обвинительному приговору?
– Правовая определенность в последние годы у нас рассматривается как некий особый принцип. И на этом моменте следует сосредоточить, на мой взгляд, главный «удар критики», поскольку правовая определенность, которая заявляется и звучит как
